Решетчатая дверь карцера захлопнулась за спиной Престона как крышка гроба, пару секунд спустя лязгнул электрический замок, и звук шагов надзирателя затих в дальнем конце коридора. Наконец-то он один и можно не корчить из себя героя.
Едва сдерживая стон Шон навалился плечом на стену и обвёл взглядом крошечное помещение без окон размером три на три с металлической койкой у стены и тощим матрасом. Здесь всегда было сыро, воняло плесенью, мочой, блевотиной и каким-то едкими химическими веществами, которые были призваны перебивать эти запахи, но явно не справлялись.
Стальная раковина и толчок - вот и все удобства. Здесь нет ничего, что можно использовать как оружие уничтожения или самоуничтожения, даже табурет и кровать прикручены к полу, а мутная лампочка в нише спрятана за плотной сеткой, чтобы заключенный не мог до нее добраться. Она едва освещала карцер давая ровно столько света, чтобы не ослепнуть в темноте.
Говорят, что карцер это пытка одиночеством, но нихуя подобного Шон не испытывал. Наоборот, одиночество в тюрьме для Престона - это подарок, только в карцере можно было выспаться, не опасаясь что кто-то задушит подушкой или прирежет заточкой во сне. После шумного судебного процесса, слава шла далеко впереди Престона, и когда его этапировали на Вернон Си Бэйн, очень многие черномазые сидельцы в открытую желали ему смерти и готовы были сделать это совершенно бесплатно. Пока его вели до камеры, в коридор летели подожженные рулоны туалетной бумаги, черномазые били по решеткам и выкрикивали угрозы. Еще бы, это ж такой такой лакомый кусок - белый расист в тюрьме и посадить его на перо - заветная мечта половины здешних адептов BLM.
Адвокат обещал Шону, что через два-три года когда утихнет общественный резонанс, они подадут на пересмотр дела и возможно его переведут на более мягкий режим, а через пять лет может быть и под амнистию попадет, но Престон не особо верил ему. Эти два-три года надо было как-то протянуть и не сдохнуть, и это была самая сложная часть плана.

Шон тяжело опустился на край койки, зажимая ладонью багровое пятно, расплывающееся на оранжевой робе на правом боку. Он боялся отнять руку и посмотреть на рану, ему казалось, что нож нигера вошёл слишком глубоко и если он сейчас уберет ладонь, то из дыры в боку вывалятся кишки. Под пальцами сейчас нестерпимо жгло и при каждом вдохе боль расходилась тошнотворным волнами. Саднило рассеченные ударами губы, кровила бровь и расхристанные в хлам костяшки кулаков - его били и он бил в ответ яростно и жестоко.
Да, он был убийцей и без колебаний снова проломит череп или перережет глотку кому угодно, теперь не важно чёрный это будет или белый, но у него не было опыта уличных драк и поножовщин, к которым с детства привыкли его противники.
Престон не был боксёром или каким-нибудь бойцом ММА, правда бритоголовые ребята, что били ему свои нацистские татухи, немного натаскали его, но что сделаешь когда нигеров трое, а ты один? Нихуя не сделаешь…
Из носа по небритому подбородку бежала кровь, собиралась в жирные капли и струилась по горлу под ворот футболки. Престон шмыгал носом как заядлый кокаинист, но это мало помогало. Крови полно было и во рту, она стекала по задней стенке глотки и скапливалась в желудке, от ее металлического привкуса мутило, но это уже казалось пустяком.
Нехило же его отделали сегодня…
Набравшись решимости, Шон медленно убрал ладонь от раны, напряг мышцы живота и инстинктивно задержал дыхание. Вроде бы ничего ужасного не происходило, по крайне мере больнее не стало. Тогда он расстегнул пуговицы на оранжевой робе и приподнял край футболки, обнажая живот. Пальцы противно тряслись. Несколько секунд потребовалось на то, чтобы мелькающие перед глазами мушки и свист в ушах утихли, потом он взглянул на рану.
Справа на рёбрах и чуть ниже с переходом на косую мышцу живота зиял линейный разрез не меньше шести дюймов в длину, края раны уже разошлись и из её глубины сочилась кровь. Насколько она глубока и дошёл ли нож до внутренних органов, Престон не имел ни малейшего понятия.
Второй порез был ниже, лезвие прошло над подвздошной костью и лишь рассекло кожу на дюймов пять, Шон даже не понял, что его ударили дважды, слишком быстро все происходило. Корсаж хлопчатобумажных штанов, трусы, штанина и даже носок уже промокли от крови.
-Твою мать, сука черномазая, - злобно прошипел Престон, прикасаясь дрожащими пальцами к краям раны. Оттуда сразу потекло сильнее. - Ебаная мартышка.
Мышцы била мелкая дрожь озноба, в гребаном карцере было чертовски холодно и сыро, и он быстро покрылся «гусиной» кожей. Главное не паниковать и не дать себе шанса свалиться в панику, повторял Шон про себя. Он впервые был в такой ситуации, когда не знал, что делать дальше. 911 не позвонишь, а он мог истечь кровью гораздо раньше, чем за ним вернется надзиратель. Чтобы не думать о последствиях и не пугать самого себя нужно действовать - это правило работало всегда и везде.
Он быстро разделся, складывая одежду на край кровати, потом держась за бок, подошел к раковине.
Открыв кран, Престон пустил ледяную воду. Сунув руку под струю, он смыл кровь с ладони и напился, черпая воду горстью, после умылся, старательно оттирая кровь с лица и шеи.
-Неудачный день, мистер Престон?
Шон дернулся от неожиданности.
Блядь, какого хера тебе надо сейчас, подумал он про себя, ощущая как плещется за грудиной холодная злоба.   
Голос за решетчатой дверью карцера принадлежал начальнику тюрьмы Конраду Паксли. Это был скользкий тип, который умело пользовался положением и походу ловил кайф от ощущения своего превосходства и власти. Шон никак не ожидал увидеть его здесь у дверей карцера. Насмешка сквозила в каждом слове Паксли, он не скрываясь улыбался во все 32 желтых зуба.
- Как же вы так неаккуратно налетели на нож? В вашем положении нужно быть осмотрительнее, мистер Престон, и постоянно быть начеку. Надеюсь, рана несерьезная? Мне кажется, ставки против вас повышаются.
Ах, вот в чем дело…
Престон уперся в край раковины руками, сплюнул сгусток крови, наблюдая как розовая вода кругами утекает в слив. Он не торопился отвечать, высморкался и вытер ладонью лицо.
Теперь понятно, почему нигер не вспорол ему брюхо, а отвел удар и лишь рассек шкуру. Это было показательное наказание, санкционированное Конрадом Паксли.
Тебе мало платят, гандон штопаный?
Престон молча вздохнул и выключил воду.
Он платил начальнику тюрьмы больше 250 тысяч долларов за год, ну не он сам разумеется, а отец перегонял на указанный банковский счёт по 20 кусков в месяц, чтобы охрана приглядывала за порядком возле камеры Престона тщательнее. Помимо этого "Alabama Can Company" ежемесячно перечисляла нью-йоркскому филиалу Национал-социалистической партии США нехилую сумму в качестве добровольного взноса, в благодарность за то что скинхэды и неонацисты, мотающие срок на Вернон Си Бэйн, прикрывают зад Престона. Шону не слишком понравилась идея набить нацистские тату на свою шкуру, но выбора не было. Либо ты в стае себе подобных и стая тебя защищает, либо ты труп.
Человек такая тварь, что привыкает к чему угодно лишь бы выжить, идёт на сделку с совестью, и Престон не был исключением. Потому он довольно быстро адаптировался и принял правила игры, слился с толпой, набил эти нацистские символы, коротко стригся и как эти белые парни часами пропадал в качалке, таская железо и играя в баскетбол. За все надо было платить и нет никакой идеологии даже у этих бритоголовых типов, членов НСП США, есть только власть денег.
И он платил за свою безопасность, а теперь походу Паксли решил вытянуть из него еще бабла. Деньги, всем нужны его деньги, каждый хочет урвать жирный куш.
-Царапина. - бросил Шон пренебрежительно и махнул рукой, будто и в самом деле рана была пустяком. - Твой Акелла промахнулся.
Ни интонацией, ни мимикой он не выдал терзающую его боль, распрямился и подошел ближе к решетке.
-А если в следующий раз он будет точнее? - Конрад опустил взгляд на кровящую рану на ребрах Престона и насмешливо ткнул пальцем. - Если он возьмет ближе к центру, а твоей бритоголовой охраны рядом не будет?
-Сколько? - процедил Престон, не спуская тяжелого взгляда с улыбающегося лица Паксли.
Мерзкие усики придавали начальнику тюрьмы сходство с тараканом.
-Ох, ну что же! Сразу видно, вы настоящий бизнесмен, мистер Престон. - Паксли демонстративно порылся в кармане пиджака и вытащил старый кнопочный телефон. Шону показалось, что начальник тюрьмы обрадовался, когда они сразу перешли к делу минуя стадию переговоров и торгов.
- Еще двести тысяч.
Его клоунская улыбка вмиг растаяла, когда он произнес эту цифру, сейчас его гримаса больше напоминала оскал акулы, а ледяные интонации  в голосе словно предостерегали Шона от желания торговаться.
Паксли протянул телефон через решетку, дождался пока Шон возьмет его и добавил:
- Сразу, а не частями.
-Гандон ты штопаный. - хмыкнул Престон, вкладывая в эти слова все пренебрежение и высокомерие, на которые был способен.
Он нажал кнопку на аппарате, вызывая на экран телефонную книгу. Как и ожидалось, в ней значился лишь один абонент - его отец Дональд Престон. Глядя прямо в  глаза начальника тюрьмы, Шон нажал вызов. Отец ответил буквально на втором гудке исходящего.
-Да все хорошо, пап. - отозвался Шон, когда отец обеспокоенный неожиданным звонком осведомился как его дела.
Кровь медленно текла по животу и бедру, а боль в ране мешала дышать, но Престон сохранял равнодушие и спокойствие в голосе.
- Наш деловой партнер мистер Конрад Паксли предлагает выгодный контракт на 200 кусков. Он хочет предоплату, да пап, именно так. Да, всю сумму сразу переведи на его счет. Это хорошая сделка, я уверен. И да, еще две тысячи накинь ему от меня лично, мне нужен хороший хирург. Да. Да, сегодня нужен.
Улыбнувшись кончиками губ, Шон приблизился к решетке, глядя на Паксли в упор. Лишь раздутые ноздри и натянутые жгутами мышцы шеи выдавали клокочущую внутри его ярость.
-Трансфер будет в течение двух-трех часов. - Шон бросил телефон под ноги начальника тюрьмы, как бросал на кровать шлюхе смятую сотку баксов за минет. - Мне нужен нормальный хирург, а не эти ваши тюремные коновалы. Надеюсь, две штуки баксов за врача хватит?
-Как только деньги окажутся на счете, мистер Престон, я найду вам врача, чтобы он заклеил вашу царапину. - Паксли наклонился,  подобрал телефон и сунул его в карман пиджака. - Иначе вы и правда истечете кровью как свинья на бойне. Приятно было иметь с вами дело, заключенный Престон.
Улыбка Паксли вновь приобрела мягкость и легкую насмешку, тараканьи усики шевельнулись над верхней губой, после чего начальник тюрьмы развернулся и не торопясь пошел по коридору в сторону дверей блока С.

Шон уперся лбом в ледяные прутья решетки и закрыл глаза, пытаясь справиться с желанием крушить и ломать, бить кулаками в стену, пока не разобьется об нее в кровь окончательно. Злоба искала выход, но не находила. Это тягостное ощущение ловушки и безысходности иногда охватывали его, лишая воли к жизни. Впереди по сути пожизненный срок, два года, которые он тут отмотал, уже стоили ему дохуя крови и нервов.
Больше всего Шона раздражало, что он постепенно меняется, привыкает к примитивной быдло-жизни в 4 стенах, состоящей из жратвы, сна, мата и железа в качалке. Опускаться на дно не хотелось и даже вот такие ситуации с Конрадом Паксли, когда нужно мобилизоваться, играть роль на грани фола будили в нем того опасного хищника которым был Престон в деловом мире. В такие мгновения особо остро  ощущалась утрата привычного образа жизни.
Шон вернулся к койке, из порванной на лоскуты футболки сделал себе перевязку, затыкая рану клочком ткани, потом свернулся на кровати клубком, подтянув в груди колени и зажимая дыру в животе локтем. Нужно набраться сил, урвать пару часов сна, потому что дальше будет лишь хуже.
Нет, дело не в этой продажной шлюхе Паксли. Насчет него Шон не особо волновался. Если гандон будет зарываться и требовать еще бабла, Шон не сомневался, что отец найдет способ свернуть крысенышу шею. Мало ли что может случиться? Дом сгорит ночью вместе со всеми обитателям… или у машины откажут тормоза…или его дочка, на учебу которой Конрад и собирал бабло, подсядет на иглу и окажется в борделе где-нибудь на Ибице, где ее будут пускать по кругу все желающие, а папа Конрад будет еженедельно получать видеоотчет о приключениях девочки…Так что это не Престон рисковал, играя с огнем, а Конрад Паксли, потому что всегда найдется желающий за меньшую сумму сделать больше.

Престон не знал сколько прошло времени, может быть часа два или три,  окон в камере не было, а в карцере часы тянулись иначе. Наверное он все же уснул, потому что стук по решетке выдернул его из липких лап сна внезапно и болезненно. Престон дернулся на кровати, стряхивая остатки сна, и боль тут же хлестнула его по боку словно хлыстом. Он скривился и закусил губу, глотая стон.
-Руки сюда. - охранник снова требовательно постучал по решетке стальными браслетам наручников, привлекая внимание заключенного.
По правилам он не мог войти в камеру сам.  Ага, значит уже на выход, понял Престон, медленно поднимаясь с койки. Матрас под ним промок от крови в том месте, где он прижимался раненым боком. Ощутимо вело в сторону от слабости, видимо уже сказывалась кровопотеря и голод, но тем не менее, Престон поднялся на ноги не высказывая всей боли, подошел к решетке и протянул сквозь открытую “кормушку” руки. Надсмотрщик захлопнул оба браслета на запястьях Шона, подергал для надежности  и только после этого по рации подтвердил, что можно открывать двери камеры.
-В камеру? - осведомился Престон на всякий случай, оглядываясь через плечо на конвоира.
-Неа. - он покачал головой. - В лазарет. Там тебе из города с разрешения мистера Паксли прислали врача.
-О, ну надо же. Прямо аттракцион невиданной щедрости, мать его. -хмыкнул Шон.
Значит, у начальника тюрьмы хватило ума и совести не зажать две штуки баксов.