Гермиона ненавидит войну. Она оставила слишком много шрамов на ее хрупком сердце. Война унесла слишком много людей и их жизни, которые переплетались с ее судьбой плотными нитями. Она уже привыкла сидеть на площади Гриммо, в своей маленькой комнате, которую делит с Джинни Уизли и Полумной Лавгуд, и долго плакать, уткнувшись лбом в колени. Тихое и заложенное носовое дыхание стали убаюкивающей колыбелью для нее. Конечно, она не одна кого-то потеряла и было бы слишком эгоистично полагать, что она единственная кто так сильно страдает. Джинни потеряла свою любовь, возможно, будущего мужа. Полумна потеряла отца, своего любящего и единственного живого родителя. А Гермиона потеряла своего лучшего друга, своего брата, которого у нее никогда не было. И эта боль растекается огромными метастазами по каждой клетке ее организма, выворачивая наизнанку, высасывая все жизненные силы из нее. Гермиона ненавидит войну. Каждой фиброй своего нутра, каждым нервным импульсом, который посылает ее мозг, как только она об этом думает. Нервные клетки плохо подвластны восстановлению, а думает она о войне каждый день и каждую минуту. Она безмолвной тенью ходит по площади Гриммо, их нынешним и не раскрытым убежищем, спрятанным от людских глаз и глаз Пожирателей Смерти. Помогает готовить зелья, ведь за время войны ей пришлось углубиться в науку целительства, а она и не против, ведь хотя бы так ее руки чем-то заняты, а в мыслях список ингредиентов, а не картина того, как Темный Лорд убил Гарри. Гермиона ненавидит войну. Но продолжает ходить вместе с сопротивлением на вылазки, пускай и не часто, потому что ее знания в лечении очень важны для Ордена и Грюм не всегда берет ее на задания. Она не жалуется, иначе бы уже давным-давно выбежала в центр поля боя и ждала бы запущенного в себя Непростительного заклятия. И тогда ее страдания были бы закончены и вздохнула бы она полной грудью. Но она не может. Она не слабая эгоистка, это не в духе мисс Грейнджер.
Рон тоже ненавидит войну. Наверное, еще сильнее, чем ненавидит ее Гермиона. Он вечно пропадает на заданиях, а потом приходит к ней весь перебитый, корчится от боли, когда она вправляет ему кости. Рональд очень мало разговаривает. Его прежняя лучезарная улыбка появлялась на его лице всего дважды. Когда они вернулись с задания на котором разгромили Пожирателей и второй раз, когда Молли приготовила ему его любимый морковный торт. Он старается быть воодушевлённым, старается не падать духом, но Гермиона видит, как сильно он устал бороться и давно бы послал бы это все к чертям. Она уверена, что он бы так же вышел с ней, взял за руку и ждал бы яркого зелёного пламени, пущенного в их сторону. Рон и Гермиона ненавидят войну. Они потеряли Гарри и теперь должны бороться. Бороться ради него. Они обязаны делать хоть что-то, пока последняя искра сопротивления не будет погашена. Но хочется верить, что найдутся люди, даже после их смерти, которые будут бороться. Бороться более усиленно, чем боролись они и победят. Грюм часто ворчит, когда видит заплаканную Гермиону, но Рон встаёт на ее сторону и просто говорит не обращать внимания. Это задевает, но волшебница вида не подаёт. Казалось бы, можно смириться. Но плачет она не только по Гарри, а по каждому тому, кого ей не удалось спасти в Лазарете. Ей хочется огрызнуться и накричать на Аластора, ведь невозможно быть таким чёрствым и бездушным. Хотя, она уверена, что он тоже показывает слабость, только тогда, когда его никто не видит. Ведь быть лидером сложно. Они с Кингсли постоянно сидят в кабинете, продумывают стратегию, занимают свои мысли делом и скорбеть по усопшим у них нет времени. Но Гермиона помнит, как хоронила Анджелину Джонсон, Фреда Уизли и Колина Криви. Но Гарри похоронить не смогла, потому что в тот роковой день, ей пришлось трансгрессировать с Роном. Больше Гарри Поттера она никогда не видела. Он остался ярким и самым лучшим воспоминанием в ее жизни, она никогда не забудет его, всегда будет хранить рядом со своим сердцем.
Иногда, собираясь в гостиной, за чашкой чая с успокаивающим зельем, Гермиона вместе с остальными слушала воспоминания ребят о школе. Это то, что всегда мирило всех между собой, если вдруг все ругались и веяло приятной ностальгией о ушедших временах. Когда ты вырос, смотришь на прошлое с определённой иронией. Например, иногда вспоминали первый снитч который поймал Гарри. Или как на третьем курсе они все впервые увидели гипогрифа, который лягнул Драко Малфоя. В такие моменты Гермиону пронзает, будто иглой. Она улыбается, но в душе вновь грустит. Ей грустно, потому что ему не оставили выбора. И она хотела бы верить, что если бы он смог принимать самостоятельные решения, то выбрал бы их сторону. Но чистокровные семьи вроде Малфоев непреклонны по отношению к своим отпрыскам, Люциус еще на первом курсе расписал всю судьбу сына, не оставив выбора. Он открывал его черепную коробку и тщательно закладывал мысль, что такое хорошо, а что такое плохо. Что хорошо быть чистокровным, что хорошо общаться с подобными себе, что хорошо продолжать чистокровную линию. Что плохо быть магглорожденным, что плохо с ними общаться, что они осквернители магического мира и не имеют права принадлежать ему. Но Гермиона замечала мимолётные сомнения в его взгляде, даже тогда, когда он смотрел ей в глаза и выплёвывал, что она поганая грязнокровка. Конечно, это неприятно слышать, но Грейнджер выше этого, поэтому рассказывая маме об этом на летних каникулах, узнала, что может быть импонирует ему, просто он типичный мальчишка. И даже спустя года, остался тем же мальчишкой, который попросту запутался. Когда Гарри ей рассказал, что Драко не смог убить Дамблдора, она стала верить, что у него есть еще шанс встать на верную сторону.
Гермиона заканчивала последние приготовления зелий, как вдруг в комнату зашёл Грюм и попросил ее пойти вместе с ними на небольшую миссию. Волшебница коротко кивнула и передала Поппи Помфри все целительные зелья, видимо Аластор посчитал, что если и будут пострадавшие, Поппи справится самостоятельно. Переодевшись, Гермиона сжала свою палочку в руках и встретилась с удивлённым взглядом Рона. — Не ожидал, что сегодня ты с нами. Уверена, что хочешь идти? — он обеспокоенно взял ее за руку, которую Гермиона сжала и слабо улыбнулась. — А какие варианты? Если я нужна, то я пойду. — Уизли кивнул и поприветствовал Джорджа, который вышел из Лазарета для новой миссии. Грейнджер пробежала глазами по коллективу и заметила, что тут собрались одни из самых мощных бойцов, которых чаще всего она и лечила. Это ей не нравилось, навык боевой сноровки со временем теряется, хоть Гермиона и посещала все тренировочные занятия, и вообще, в принципе, старалась держать себя в спортивной форме, на случай чего. И видимо сейчас этот случай и подвернулся.
Трансгрессировав, они сразу рассредоточились, как было сказано в плане. Необходимо было вызволить пленных, несколько полукровок и магглорожденных волшебников, сторонников сопротивления, которых взяли в плен несколько сражений назад. Гермиона должна была забрать Кэтти Бэл и Лаванду Браун, вместе с ними переместиться обратно и сделать необходимые целительские действия. По наводке, который передал двойной агент Грюма, расположение пленных было известно, если Пожиратели не переиграли свою стратегию. Тогда придётся импровизировать. Выстрелив парализующими, Грейнджер спустя минут десять смогла найти девочек, схватив их под руки, совсем измученных, быстро трансгрессировала на площадь, но вместо того, чтобы остаться, вернулась обратно. Она понятия не имела, что ей руководило, но вместе с девочками, она увидела одну эльфийку, которую не могла оставить на произвол судьбы.
Она уже было добежала до нее, как из темноты вышел силуэт. Силуэт человека из прошлого, которого она вспоминала. Драко. Девушка застывает, но палочку не опускает. Она понятия не имеет кто он теперь такой. После смерти Гарри, она не знает, насколько сильно ему промыли мозги, может быть именно сейчас он выпустит Аваду Кедавру и принесёт ее тело Тёмному Лорду, а затем ее труп повесят на общее обозрение. Или еще хуже, будет пытать ее Круциатусом, пытаясь выведать тайное местоположение Ордена, а Гермиона довольно посредственный окклюмент. И только сейчас Грейнджер осознала, в какую опасность втянула сопротивление своей необдуманной выходкой. — Уходи. — бросает он ей, а она продолжает стоять как вкопанная. Волшебница читала новости Ежедневного Пророка, в котором говорилось, что Драко дослужился до звания генерала Лорда Волан-де-Морта. И она понимает, что за такую возможность; вот она, лучшая подруга Поттера, стоит перед ним, стоит просто сказать непростительное и тебя возвысят на престол, а он говорит ей уходить. Даже сейчас, он просит, нет, он приказывает уйти, значит в нем еще осталось что-то человеческое. Темный Лорд одарённый легилимент и если захочет проникнуть в голову Драко, увидит то, как он ее отпустил. — Твой Лорд узнает, что ты меня отпустил и, возможно, будет пытать. — она вызывающе на него смотрит. — Так что убей. Может быть, я за этим и пришла. — она совершенно не осознает, что говорит ему. Это такой поток мыслей, которые она прятала в глубине своего сознания и сейчас, когда она стоит перед ним, ей показалось уместно это озвучить. Она ни с кем так не была откровенна.