ДОЛОРЕС МАРСАЛИС, 36
face: sophia di martino
LOLO - Hit and Run
Группа или локация | Навыки и возможности |
Деятельность | Особенности |
– Меня зовут Долорес. Но друзья зовут меня Долли. В честь Долли Партон, не иначе. Впрочем, друзей у меня нет, – она прикладывается к бутылке и делает большой глоток. Не морщась. Ее муж, чьим единственным достоинством было его впечатляющее достоинство, звал её Долл – Куколка. Даже с его таинственным «исчезновением» прозвище никуда не делось. Куколка – только для самых близких: её пса, её подруги Триш и Фрэнсиса – сварливого, слепого на один глаз ветерана, отирающегося в баре в качестве вышибалы. Ее душа родом из Вудлейка, штат Кентукки. Но что можно сказать о девушке из Кентукки? Что она любит курочку? Сердце же навсегда отдано Новому Орлеану, штат Луизиана. Что можно сказать о девушке из Нового Орлеана? Да все что угодно.
Долорес Марсалис, в девичестве Кит, никогда не была любимицей удачи. Ей всегда приходилось пробивать себе путь к лучшей жизни. Она еще не успела толком оценить просторы родного Кентукки, голубое небо над семейной фермой, как ей уже пришлось сражаться за жизнь. Долорес родилась раньше срока и некоторое время рассуждала: стоит ли ей задерживаться на этой земле или попытать удачу в следующей жизни. Крошка Долорес уже тогда скептически относилась к фортуне, так что приняла волевое решение задержаться. Ну вы поняли: ее восхождение к жизненному Эвересту не было безоблачным.
За ручку Долорес никто не держал. Фигурально, по крайней мере. Будучи тихим, смышленым ребенком («себе на уме», – говорила бабуля; «уж не знаю, хорошо ли это для девки», – глубокомысленно отмечал ее дед на последних моментах единения с землей), она с малолетства понимала, что человек человеку волк. Настоящих альтруистов не существуют. Есть чокнутые, а есть те, кто держится рядом, пока ты полезен. Люди – ненадежны, собаки определенно лучше. Ее все подводили, и уже в семь лет на похоронах матери Долорес пыталась лишь думать о том, что же перевесит: хорошее или плохое. Отец с матерью больше не будут ругаться – хорошо. Отец будет спускать собак из-за паршивого настроения на старшую сестру, и та будет реже бывать дома с младшими – плохо. Больше не будет маминых слез, но и яблочного пирога никто не приготовит. Оголтелый оптимизм – явно не вариант, решила крошка Долорес спустя год. Грызть жизненный гранит она приучилась рано.
Люди подводят. Спившаяся мать, не выдержавшая тоски по былой жизни, когда она "блистала" на подмостках дешевых театров. Алкоголик-отец, плотоядно поглядывающий на младшую дочку, так похожую на жену. Старшие братья в перерывах между драками и поджогами делают детей соседкам и варят мет. Старшая сестра делает ручкой и сбегает со своим солдатиком. В шестнадцать лет Долорес под потрясающе звездным небом, где-то между лагерем местных барыг и пятисортным баром, продает заезжему музыканту-неудачнику свою девственность за поездку на ржавой колымаге до Нового Орлеана. «Ты будешь прекрасной певицей, детка. Твой голос обволакивает душу». Джимми врал, конечно. Долорес знала это уже тогда. Но неизвестность в чужом городе манила больше, чем унылая перспектива в Вудлейке.
Люди подводят. В семнадцать лет Долорес остается с пятнадцатью баксами в кармане, с просроченной рентой за пропахшую тухлой рыбой комнатушку, пустым чехлом от гитары (в стареньком Гибсоне хранились все ее сбережения) и положительным тестом на беременность в руках. Впрочем, сбежал ее музыкант до того, как узнал, что способен создать хоть что-то. Неумение вовремя сказать «пасс», долги и желание остаться при руках погнали музыкантика прочь из города. Зв долгом пришли к Долорес. Долорес мысленно готовилась к тому, она успеет хотя бы одному надавать по яйцам, а затем будет нечто длительное, малоприятное, зато возможно ей не придется разбираться с нежелательной беременностью. Долорес нравятся дети, но своих приводить в этот мир не планировала. В момент, когда с нее стягивали джинсы (она все уже успела не только врезать по яйцам, но и расцарапать еще одному придурку рожу), на импровизированную вечеринку с незапланированным потенциальным изнасилованием заглянул ее сосед. Фрэнсис Деверо – тихо пропивающий свою пенсию сосед, бывший морпех, иссиня-черная кожа и два метра роста. В дверном проеме сверкнула улыбка и белки глаз. Оказывается, на некоторых людей иногда можно положится.
Фрэнсис помогает Долорес уладить вопрос с нежелательной беременностью и устроиться в бар. По началу она орудует тряпкой и шваброй, изредка, когда публики мало, развлекает владельцев тощих кошельков бренчанием на гитаре и песнями о том, как фермер домогался коз (почему-то подобные сюжеты имели самый большой отголосок у местных пропойцев). Долорес мало спит, много работает и постигает таинства бухгалтерии. Выступления в баре, учеба, работа, работа, много работы. У Долорес есть математический талант и далеко идущие амбиции. Она не витает в облаках, твердо стоит на земле и весьма скоро понимает, что стабильный заработок ей нравится больше, чем сомнительная перспектива стать известной певицей. Окончательно свои планы Долорес формирует после одного занятного прослушивания. Ее услышал один тип, продюсер средней паршивости, и предложил устроить для него частный концерт. «Один час, и ты звезда». Она не сильно удивилась, когда оказалось, что его интересовали не столько ее диапазон и тембр, сколько возможность взять член поглубже. Долорес оставила в его руке нож, а бывшая секретарша продюсера, прибежавшая на шум и крики из офиса, подарила своему нанимателю разбитый нос (видимо в этот момент она и стала бывшей). Оказывается, женская солидарность не просто звук. Секретаршу звали Патриция. «Триш для друзей».
«Хочу жениться на тебе и сделать королевой лучшего бара в городе». Долорес двадцать шесть. Она выходит замуж за Бенджамина Марсалиса. Бен Марсалис – обладатель широкой обаятельной улыбки, и он умеет уговаривать (даже своенравных южанок). У него есть деньги, его любит удача (он почти задаром приобрел старый дом под бар), у него есть связи (что для бизнеса важно). Долорес не думает, что она «сошла с ума от любви». Единственное, что действительно вскружило ей голову, так это воплощение своего плана. У нее будет свой бар. Да, купленный на деньги мужа, но Долорес знает, что реальность вносит коррективы в мечты и желания. В любом случае, она сделает все, чтобы сделать это место приносило прибыль и стало ее домом.
– Фрэнсис, нужна твоя помощь.
– Это Бен?
Бенджамин Марсалис удивленно разглядывает потолок. Его взгляд направлен на трещину, с которой он обещал разобраться. Он вообще много с чем обещал разобраться, но по прошествии десяти лет брака выяснилось, что Бен хорош ли в том, чтобы давать обещания, а не выполнять их. Долорес прикидывает, хватит ли ей чистящих средств, чтобы избавиться от крови. Она не чувствует страха из-за того, что сделала (возможно все дело в адреналине), лишь не проходящую злость.
– Да.
– Что он сделал?
– Руку на меня поднял.
– Опять?
– Это не важно, Фрэнсис. У меня есть отличная мазь от синяков. Он заложил бар. Мой бар!
– Идиот. А ты? Что сделала ты, Куколка?
– То, что в шутку предлагала Триш.
– Ясно. Скоро буду.
Они все делали вместе последние лет шестнадцать. Ее настоящая семья – Фрэнсис, Триш и Бакс (да, он присоединился к ним чуть позже, но этого пса она любит так же сильно, как единственных в этом мире людей, которым может доверять). От тела Бенджамина Марсалиса они тоже избавлялись вместе. Бакс преданно сидел у нее ног, по мужу хозяйки, который ему никогда не нравился, он скучать не будет. Знать бы еще, что Бен Марсалис не принесет огорчений хозяйке и после смерти.
Долорес переключает радиоприемник, хотя водитель наверняка включит обратно новости. Ей надоело слушать эту несусветную дичь. Она чувствует себя загнанной в угол, и ощущения ей не нравятся, так что слухи о смертельном вирусе от очередного подкастера-параноика ее мало волнуют (параноики и так каждый год обещают конец света). В багажнике сумка с деньгами, которая должна помочь спасти ее бар. Три сообщения в телефоне, один пропущенный звонок и голосовое. Сообщения от мистера Бойда: Время на исходе, миссис Марсалис. Я жду мои деньги. Сообщение от Триш: Возвращайся обратно! Сообщение от сестры с адресом и пропущенный звонок от нее же: забери Лилли с собой! Голос нервный, хриплый. Ни тебе привет, ни «как дела, сестренка, давно не общались». Ей было бы что рассказать Дженис. Например, то, что она сидит в одной машине с федеральным маршалом, который приехал к ее мужу. Оказывается, Бен заключил сделку и должен был поставлять сведения, но перестал выходить на связь. Бен настолько профессионально доставляет проблемы и после кончины, что и у аллигаторов наверняка было несварение.
– I'm on the highway to hell, – поет Бон Скотт. У Долорес смутное предчувствие, что эта дорога ведет ее прямиком в пекло.
Сладость ожидания томит. Предвкушение долгожданной встречи заставляет губы изгибаться в улыбке – хищной, опасной. Женщина, сидящая на единственном стуле в аскетично обставленной квартире (она чем-то напоминает ей его жилье, когда они только начали встречаться), помешивает в стакане кровь так, словно это ЕГО любимый виски. Кровь, как хорошая гостья, она принесла с собой. Ведь нельзя же приходить в гости с пустыми руками, особенно после долгой разлуки. Конечно, гости обычно не взламывают квартиру, но и хозяин опаздывает, что тоже является дурным тоном (не ждать же ей в дверях как отчаявшейся попрошайке). Что ж, никто не идеален. Она подождет. Она ждала так долго с момента их последней встречи, что еще несколько часов не сотрут хищной улыбки с ее лица. В конце концов, это часть их свадебных клятв: она обещает ждать, он обещает возвращаться. Обещания нужно сдерживать. Пусть даже свое он нарушил. Октавия Сойер подождет.
***
— И что такая киса от меня хочет?
— Кису зовут Виктория МакГи. Можно, мисс МакГи, мистер Койот, если вам по нраву, чтобы встреча прошла на официальном уровне.
Мужчина – хотя какой он мужчина, все еще пацан, считающий, что заправлять бандой придурков на байках, показатель мужественности – ухмыльнулся, нырнув взглядом в декольте сидящей напротив женщины. Он согласился выслушать ее по двум причинам. Первое: он бы и так к ней подкатил, заметив, как это краля цедит виски у барной стойки (но она сама сообщила бармену Бобби, что прям жаждет его компании), потому что мисс Виктория МакГи была охерительно знойной кисулей. Ей было не место в этом баре. Она смотрелась в нем так же дико, как какая-нибудь праведница-монашка, пусть на последнюю и не была похожа. Женщина была похожа на сексуальную дьяволицу, прибывшую из самого пекла за безнадежно погрязнувшими во грехе душами (Джек Уайт по прозвищу «Койот» был тем еще ублюдком, но католическое воспитание в прошлом оставить удается не каждому). Вся в черном, узком, обтягивающем, высоко убранные волосы подчеркивали скулы. Богатое воображение рисовало Койту тело под одеждой и то, на что это тело способно в грамотных руках (а себя он считал первоклассным любовником). Вторая причина – деньги. Бобби доложил, что у кисули с собой уйма налика. Причем половиной уймы она готова была рассчитаться только за разговор. Койот не представлял, что такой мадаме могло понадобится от байкеров с Сисеро-авеню (с названием у Койота пока были проблемы, но он был уверен, что правильное имя вот-вот ему явится), но чтобы там ни было: а) ему заплатят; б) остальное можно и силой забрать. Не стоило ей, конечно, одной приходить в его бар.
— Мне нравится «киса», киса, – его улыбка казалась ему уверенной. Для Виктории – Октавии – улыбка выглядела самонадеянно наивной. Впрочем, именно это ей и нужно: сочетание жадности и самоуверенности с полным отсутствием серого вещества в голове. Идеальное сочетание.
— Как угодно, мистер Койот. Можете хоть горшком меня назвать, только в печь не сажайте.
— Че?
Октавия улыбнулась с материнской нежностью, хотя на самом деле ей очень хочется схватить мальчишку за шею и немножко сжать. Но вместо этого Октавия положила на стол фотографию.
— Мне нужно, чтобы вы и ваши бравые парни нашли человека c этой фотографии. Адрес, где его найти, указан на обратной стороне. Нужно чтобы вы поговорили «по душам».
— Поговорили? По душам? Че хахаля проучить надо? Так бы и сказала, киса. Че ты воду мутишь?
— Проучить – да, можно сказать и так. Убивать не нужно, мертвым урок не преподашь. Когда будете уходить, скажите следующее: Только в сказках охотник и принцесса живут долго и счастливо.
— Че? Что это за херня такая?
— Он поймет, мистер Койот. Насчет оплаты: оплата стопроцентная, плачу вперед. Получите премию, если сделаете несколько фотографий своей победы и покажите мне ее здесь завтра в полночь.
Мистер Койот задумался, что для него не свойственно. Отмудохать какого-то придурка (на вид вообще тощего старпера) – это всегда приятно. И парням полезно будет размяться. Отмудохать за бабки – это удовольствие втройне. Но…. Есть одно «но». На хера им вообще напрягаться, если можно взять бабки сейчас. Вместе с той премией, которую ему захочется. Койот повторил свой вопрос вслух, наклонившись ближе к женщине. Октавия в свою очередь подумала, что мальчишка выбрал неправильный одеколон. Не его запах.
— Так что, киса? На какой мне это? Не, если ты меня уговоришь, по-хорошему, ротиком там поработаешь, то я может и выполню твою…просьбу. Даже сумму не буду просить удваивать. И парней не буду звать поглядеть, как оно, когда все на «официальном уровне».
— Ох, Джеки, – улыбнулась Октавия, и Койот вздрогнул. Во-первых, его так звала только мама. Во-вторых, улыбка женщина стала … жуткой. Ему на миг показалось, что может она и правда пришла из пекла. В-третьих, он вдруг почувствовал сильное давление на яйцах. И это вовсе не то, что он жаждал почувствовать секундой назад.
— Не будем усложнять ситуацию и портить встречу. Я и так была весьма терпелива к твоему поведению, к неумению вести переговоры, к ужасному акценту и подбору слов. Неужели, два года в тюрьме за хранение и несколько лет в банде таких же неудачников как ты выбили из тебя годы обучения в католической школе? Твоя мамочка сказала, что ты был хорошим мальчиком, прилежным учеником, просто тебе немножечко не повезло. Мамы они такие, правда? Видят в нас только самое лучшее, даже если мы не оправдываем их ожиданий.
— Что ты сделала с ма, бешеная ты суу…
— Тише, тише, Джеки. Не говори то, о чем пожалеешь. Чувствуешь?
Джек Уайт чувствовал. Чувствовал, как усилилось давление…там. Он слышал про выражение «прибить за яйца» и даже знает, кто в городе эти слова воплощал в реальность. Вот только сам ранее никогда подобного не ощущал, а ощущение было такое, словно ему в правое яичко медленно вкручивали гвоздь.
— Женские шпильки хороши не только для того, чтобы делать ноги длинней. Они помогают слушать и не прерывать, когда говорят старшие. Теперь, Джеки, выслушай меня, пожалуйста, внимательно, потому что мне бы не хотелось расстраивать твою мамочку. К тому же, у Шарлотты и так слабое сердце.
Койот кивнул и медленно начал убирать одну руку со стола, вспомнив наконец-то про пушку. Он должен был попытаться. «Эта сука тронула святое, сука посмела произнести имя мамы!» Он уже мысленно попрощался с одним яичком и почти достиг цели, когда женщина положила свою ладонь поверх его левой руки и сжала пальцы на его запястье. Он услышал хруст кости. Про пистолет Койот моментально забыл, матерясь сквозь зубы и пытаясь убрать руку женщины. Бесполезно. «Да кто же она такая?!».
— Джеки, если ты сейчас же не успокоишься и не перестанешь вести себя глупо, мы поедем к тебе домой, и я на твоих глазах начну ломать твоей мамочке кости. Молодец, хороший мальчик. Сидеть. Итак, мистер Джек Уайт по прозвищу «Койот», начнем с самого начала. Меня зовут Виктория МакГи, и у меня есть для тебя работа.***
Октавия с самого начала сомневалась, что встреча пройдет гладко. Такие как этот щенок Койот признают лишь грубую силу. Наверное, стоило сразу, например, оторвать бармену голову, и не пришлось бы тратить время на попытку быть вежливой и понимающей. Конечно было бы проще, будь у нее с собой верный Андре. Он умел решать такие вопросы, и ей никогда не приходилось переживать об исполнении данной ему работы. Но Андре нет. Она «отпустила» его. И никого другого рядом нет. Это ее дело, ей никто не нужен. Октавия пошла ва-банк, она поставила все. И нашла его. Она наконец-то вышла на след своего охотника. На этот раз дело не в случайности. Она была внимательной, методичной. И она нашла его. Мальчишки, которых она наняла для работы, должны были неплохо разогреть охотника, взбодрить перед их встречей. А деньги, которые она вручила мистеру Койоту? Что ж, деньги понадобятся тем, кто будет заниматься их госпитализацией. Или похоронами. Она не сомневалась в том, что банда дурачков на байках ненадолго задержат Сойера в своей компании.
Октавия ставит стакан на пол в тот момент, когда раздается звук открывающегося замка (разумеется, она закрыла за собой дверь, мало ли кто шастает по коридорам этого злачного дома). Октавия неспешно потягивается, как довольная, сытая кошка (только на самом деле кошка очень и очень голодная). На лице снова хищная улыбка, когда за охотником закрывается дверь. Октавия с удовольствием втягивает носом воздух. От охотника сладко пахнет кровью и много чем еще. Она никогда не забывала его запах.
— Здравствуй, дорогой. Ты что-то поздно. Задержали по дороге домой?
В следующую секунду в сторону охотника летит узкий, прекрасно сбалансированный клинок. Мужа нужно встречать во всеоружии.
