Одежду Джигсо нашел там, где Он ему сказал — за давно переполненными мусорными баками у старой многоэтажки сидел, привалившись спиной к стене дома, мужчина, вытянув ноги в тяжелых мотоциклетных ботинках и разбросав вдоль тела руки. Он был мертв, но мертв недавно и вовсе не от супергриппа: кто-то перерезал ему горло, а потом усадил здесь, бросив на колени грязную картонку с криво нарисованной улыбающейся рожей, еще одним Его знаком.
Джигсо раздел мертвеца вплоть до трусов — мокрая от крови майка липла к рукам — а затем разделся сам, избавляясь от трентонской униформы.
Одежда мертвеца была впору; Джигсо был готов к какой-нибудь жестокой шутке вроде той, на стоянке, где Он указал на крошечный смарт, в котором торчал разложившийся труп, но запас шуток, видимо, был исчерпан.
Он проверил карманы — так и есть, пакетик с несколькими таблетками без опознавательных знаков, нож-выкидуха и ключи от другого автомобиля. От мерседеса, судя по прицепленному брелку.
Джигсо убрал все это обратно в карман, направился к подъезду. Устройство домофона было выдернуто с корнями и теперь свисало на оставшейся паре проводов, непрерывно сигналя.
В подъезде было светло — тусклая лампочка мигала, явно доживая последние деньки — и воняло.
Джигсо вызвал лифт, поднял голову, глядя на потолок... и завис.
Лифт остановился, исцарапанные и разрисованные двери открылись, затем с тем же металлическим лязганьем закрылись. Джерри стоял, по-прежнему глядя в потолок. Остекленевший взгляд не выражал ничего, но губы дергались, как будто он пытался говорить, а затем из левой ноздри потянулась свежая полоса крови.

Привези ее ко мне, Джерри. Темно-серый мерседес ждет на подземной парковке. Увези ее из Нью-Йорка и привези ко мне как можно скорее.

Как обычно, Его голос звучал повсюду и нигде одновременно.
Как обычно, от Его голоса Джигсо захотелось размозжить голову о стену
Как обычно, ощущение его присутствия ушло так же внезапно, как и пришло.

Джигсо мотнул головой, чувствуя отголоски уходящей боли, расцепил сомкнутые до ломоты в челюсти зубы, сплюнул попавшую в рот кровь, и снова нажал на кнопку вызова лифта.
На этот раз он смог войти в кабину.
Этот голос...
Он слышал и другой — женский, голос старой женщины с характерными напевными оборотами, но очень давно, когда еще мир не был мертв. Женщина говорила с ним о том, о чем Джигсо не хотел слушать, и он не отвечал ей, молился, что ей надоест и она уйдет.  Она в самом деле стала говорить с ним все реже, все тише, а потом пришел Он — Его голос звучал громко, как сигнал воздушной тревоги, как артиллерийский огонь совсем рядом, и Он обещал Джигсо забвение. Обещал, что тот забудет все, что не хочет помнить, все до последнего — а в обмен требовал такой малости: привезти к нему какую-то женщину.
Джигсо согласился, и тогда Он освободил его. Просто однажды ночью Джигсо проснулся, почувствовав Его поблизости. Почувствовав, что он рядом.

Набойки ковбойских сапогов звонко клацали по кафелю темного коридора — электричество, даже аварийное, вырубилось уже неделю как, живых Джигсо не видел больше месяца.
Его мочевой пузырь не выдержал, он с удивлением обнаружил, что сжался в дальнем углу камеры в луже исходящей паром мочи.
— Привет, Джерри, — сказал Он, заглядывая в зарешеченное окошко. — Вижу, вы с Лэнсом неплохо провели время вместе.
Лэнс, чей обглоданный труп Джигсо спрятал под одеялом, ничего сказать не мог.
Джигсо закрыл лицо руками, но Он провел ногтем над замком, и дверь, которая работала от магнитных карточек и электричества, открылась.
— Я обещал, что приду за тобой, Джерри. Я пришел и теперь ты можешь отсюда выйти. Ты свободен отныне — и навсегда, но прежде сделай кое-что для меня, сущую мелочь...
Его голос казался неожиданно высоким, с пронзительными нотами, похожим на крики пустынных птиц, слетающихся на падаль.
Джигсо осмелился открыть глаза.

Он вышел на нужном этаже. Все было просто: Он говорил, куда идти и что делать, а Джигсо выполнял. В выполнении приказов он был хорош.
В отличие от нежилого первого этажа, здесь смрад был гуще, будто все мертвецы Нью-Йорка сползлись сюда, чтобы разлагаться в компании.
Джигсо попробовал дверь, она была заперта, но хлипкая коробка не показалась ему препятствием— он навалился плечом, преодолевая сопротивление петель, и сорванная дверь с грохотом обрушилась внутрь, освобождая проход.