У любого факта есть несколько стадий принятия. Первое время, когда её, совсем молодую девчонку, бывшую любимицу не только родителей, но и многочисленной светской тусовки, продали - постоянным состоянием был шок. Она банально не понимала, как это возможно. Как. Это. Возможно. Эта стадия длилась почти все время, что она провела со своим первым папиком. Каждый чёртов раз ей казалось, что это какой-то паранормальный кошмар. В нормальной жизни такое просто не могло происходить. Потом началась ещё более болезненная стадия - отрицание. Гаин сходила с ума, потому что всё катилось к чертям. Нет, это не со мной происходит. Это. Не. Со. Мной. Происходит. Потом, как водится, пришла агрессия. Злость. Ярость даже. Почему. Я. Это всё бурлило внутри. Искало выход. И не находило. На смену классической музыке пришёл тяжёлый рок. Прелестные платья умницы и красавицы полетели в мусорное ведро, сменяясь кожей и металлом. Казалось, приведя внешность в соответствие с разрозненным внутренним миром, полегчает. Её оставят в покое. Вернут свободу. Но, куда там. Куда. Там. Красивая бунтарка была даже ещё более востребована, чем примерная девочка. Многим мужчинам нравилось играть в усмирителя тигрицы. Потом был торг. Казалось, если что-то изменить в себе, всё прекратится. Если подобрать нужные слова и подходящую улыбку, всё закончится. Навсегда. Но ничего не заканчивалось. Никто не собирался её отпускать. Бессмысленность попыток вырваться из проклятого лабиринта, где за каждым новым поворотом обнаруживался лишь очередной папик, привела к депрессии. О, эта стадия стала её любимой. День за днём, неделю за неделей, месяц за месяцем. Никто не видел, не замечал. Всех вполне устраивала неискренняя улыбка и фальшивый, купленный смех. Внутри же, Гаин всё глубже и глубже утопала в вязком болоте. Пришло ли на смену депрессии принятие? Смирилась ли она с тем, что является просто вещью?

Можно сказать, практически смирилась. Ей всё реже хотелось что-то изменить. Всё чаще появлялись мысли "так и должно быть". Топкая вязь апатии принимала в свои объятия медленно и даже почти незаметно. Гаин даже не осознавала, как близко подошла к опасной грани полного равнодушия. Её маска пустышки прочно закрепилась не только на лице. Настолько прочно, что уже и не вспомнить, толком, когда в последний раз искренне улыбалась. Не потому, что так нужно, для кого-то, а потому что хочется. Ей. Самой. Хочется.

И вот в её жизни, прочитанной фальшивыми улыбками и сальными взглядами, появляется что-то другое. Что-то, чему Гаин не может дать определения. Названия. Чужой взгляд, такая мелочь. На неё каждую минуту кто-нибудь да смотрит. Но это было совсем иначе. Ощущения от этого взгляда были совсем не такими, как обычно. Странно. Волнительно. Эти взгляды всколыхнули болото, подземным толчком выбрасывая тонущую снова на поверхность. Она словно сделала первый глубокий вдох, после долгого пребывания под водой. Болезненный, обжигающий. Но такой необходимый. 

В ней стало просыпаться что-то настоящее. Какие-то чувства, эмоции. То, от чего давно отказалась, чтобы было проще играть в постоянном спектакле, под названием жизнь. А теперь это всё снова вырвалось в её душу, вместе с первыми судорожными вдохами нового воздуха. Было страшно. Сперва даже не понимала, в чём причина этого страха. А потом пришло болезненное осознание. Ей страшно за него.

И нельзя было сказать, что её страх был необоснованным. Нет, увы. Мужчины, они вообще делиться не любят. А уж тем более тем, что считают своей собственностью. За Гаин было заплачено. И заплачено не мало. Её купили. И это давало право заказывать музыку. У неё уже давно не было ничего своего. Даже мнения. Наряды, украшения, косметика. Бельё. Цвет и длина волос. Оттенок радужки. Её наряжали, как куклу. И ожидали такого же кукольного послушания. 

Раньше, в свои агрессивные времена, Гаин пыталась сопротивляться. Её били. Не по лицу, нет. Зачем портить товарный вид. И не до смерти. Зачем убивать должников, которые телом расплачиваются. Пусть и за чужие грехи. Так что боли уже давно перестала бояться. Своей. А вот чужая... Ей было до отвращения страшно. Парень пропал, а цепные псы, что контролировали каждый её шаг, гордо перекидывались словом "поручили". В душе поселился липкий, омерзительный комок из вины и страха. Ей нужно было узнать, всё ли с ним в порядке. Эта мысль кружилась в голове. Не давала дышать. Даже привычная улыбка стала болезненной.

Ей удалось вырваться на пол часа, пока у хозяина не закончилась важная встреча с американским партнёром. Потом всю ночь нужно было улыбаться и терпеть. Горячие руки на своём теле. Разговоры о ней, как о собаке или лошади. Но это было необходимо. Нужно было вытерпеть. Он ведь был жив и даже почти здоров. Комок немного подтаял, уже не так сильно мешая дышать и делать вид, что всё происходящее вокруг - предел мечтаний.

Сегодня ночью Гаин решилась приехать в клуб. Хозяин уехал к родителям и не должен был вернуться до утра. Таких как она не представляют родственникам. На таких как она не женятся. Их просто используют. Как вещь. А потом продают или выбрасывают. Это нормально. Верно? Никто ведь не думает о чувствах тостера или мобильного телефона. Картины на стене или кобылы в конюшне. И о её чувствах никто не думает.

Чувствуя себя героем шпионского романа, несколько раз меняла такси. Конечно, для полной конспирации, стоило выбрать другой наряд. Но у неё нет обычных вещей. Не покупать же специально для вылазки? Это было бы подозрительно. Сердце бьтся в горле. Оглушительно. Громко. Кажется даже перекрывая шум клубной музыки. Она стоит там же, где была в прошлый раз. И просто смотрит. Забавно. Между ними ведь совсем ничего нет. Только взгляды. И пара фраз, наспех брошенных в туалете. Почему же ей так важно знать, что он в порядке? Почему ей нужно тратить время и силы, чтобы оказаться здесь и сейчас? В этом клубе, далеко не самом престижном. В этой толпе, такой не подходящей. Почему ей так важно смотреть на него.

Много лет, не задавала самой себе вопросов. Ответов всё равно не дождаться, а так они просто вертятся в голове, мешая жить. А сейчас раз за разом "почему". Что ты со мной сделал? Зачем? 

Кровавая Мэри не так плоха, хотя и слишком разбавлена. И не обжигает горло. Но Гаин терпеливо потягивает коктейль, отказываясь оторвать от парня на сцене взгляд. Здесь таких полно. Тех, кто сверлит глазами ребят на сцене. Кажется, её взгляд теряется среди многих других. Коктейль совсем не радует. Выпивка никогда не радует. И не делает мир проще. Не пей, если хочешь забыть. Пей, если хочешь вспомнить.

Забывать ей некого. А вспоминать нечего. Но пить алкоголь проще, чем искать причину для отказа. Когда-то, кажется в прошлой жизни, её мутило от одного бокала шампанского. А теперь? Теперь научилась пить, практически не пьянея. Главное не изменять первоначальному выбору. 

 - Повторите, пожалуйста. - Вежливо и спокойно попросила бармена, качнув пустым бокалом. - Я здесь надолго.